Мне всегда интересовал История Карфагена . Наше незнакомство с географическими заслугами финикийцев на западе, в землях по ту сторону столбов Мелькарта, проявляется, главным образом, в невозможности точно отделить открытия народа из метрополии от открытий карфагенян, их значительно более сильной колонии. Об их древнейшей жизни мы ничего не знаем, потому что даже раскопки, продолжающийся долгие годы на почве Карфагена, кроме двух досок с начертанием доходов храма, дали только бессодержательные отрывки из римской эпохи. Поэтому наши достоверные известия датируются только с того времени, когда впервые пунический и греческий мир приходят в столкновение на Средиземном море, в его средине, в Сицилии и на южном берегу Франции. Это произошло в начале 7-го века, т. е. тогда, когда финикийское государство, после борьбы. продолжавшейся в течение целых столетий, уступило место деятельному, сильному эллинскому миру, в особенности, в восточном углу Средиземного моря. Вместе с этим отпадает возможность разграничить в этот древний период географические заслуги одних от других; вопрос о том, финикийцы или пунийцы вывозили олово и янтарь, остается открытым, тем более, что последние никогда не уступали своим сирийским родоначальникам в морской деятельности.
История Карфагена нам становится ясной только со времени соприкосновения с Грецией по двум причинам; прежде всего, оттесненные сначала на восток Средиземного моря, финикийцы отступают теперь совершенно; затем дошли до нас через посредство греческих хроник некоторые даты важнейших географических успехов пунийцев.
Самая значительная их заслуга — экспедиция Ганнона, который в 470 г. до Р. X. был послан из Карфагена с 60 карфагенскими пентеконтерами (50 весельные галеры) основывать новые колонии на западном берегу Африки, за колоннами Мелькарта, а находящихся там привести с собой назад. Он, будто бы, и привез на своих кораблях 30 тысяч либо-финикийских выходцев. По возвращению, Ганнон, согласно тогдашнему обычаю, поставил в храме Кроноса доску с описанием путешествия „вокруг света” (Регирииз) на пуническом языке. Дошедший до нас греческий текст имеет претензию быть его переводом. По общему теперь мнению, Ганнон должен был через Сенегал до- ехать до Сиерра Леоне, а не внутрь Гвинейского залива, как думали прежде. Его наблюдения достаточно интересны и подтверждаются в некоторых отношениях современной этнографией этой области. Высадивших колонистов в северной части западного берега Марокко, Ганнон отправился на дальнейшие разведки на юге. Плывя вдоль песчаных берегов Сахары, жители которой вскоре уже перестали понимать его переводчиков-варваров,. он остановился сперва в нынешнем Риодо Уро, затем доехал до Крокодиловой реки (Сенегал) и после одной еще высадки в Орте-Церне, на расстоянии таком же от столбов Мелькарта, как от них до Карфагена, по мнению Ганнона, мимо Зеленого мыса достиг берега Верхней Гвинеи. 16 дней плыл он по ее берегам, не видя днем ничего, кроме леса, а ночью—много пылающих огней и слыша резкие звуки дудок, кимвалов и литавр. Страх заставил мореплавателей идти дальше; они миновали страну Еимиамата. Целые потоки огня вливались оттуда в море, к берегу нельзя было приблизиться из-за жары.
Четыре ночи под ряд продолжалось это зрелище, особенно поразившее Ганнона при его приближении к горе, названной им колесницей богов, с вершины которой огонь достигал, казалось, звезд. Теперь эту гору отождествляют с горой Сагрес на берегу Сиерра-Леоне. Еще три дня продолжалось плавание до залива с островом, замечательным тем, что он заключал в средине озеро, а на нем опять остров. Последний был полон шимпанзе, которых Ганнон называл горнллами; из них мореходы взяли с собой трех самок, но должны были убит, так как они кусались и царапались. Их шкуры висели, еще во времена Сципиона, в храме Мелькарта в Карфагене.
Путешествие Ганнона окончилось этой интересной охотой по причинам, которые он не приводит, но, вероятно, вследствие недостатка в съестных припасах или по причине каких-нибудь морских затруднений. Подобно экспедиции египетских владык Санхкары и Хаджепсут в страну богов Пунт, экспедиция Ганона доказывает одно и то же, а именно, что основная черта всех народов Африки, на ряду с огромной подвижностью отдельных лиц или даже отдельного племени, это — железный консерватизм. Те же потоки пламени, которые 2000 лет тому назад напугали карфагенских мореплавателей, еще и теперь льются с этих гор; это не что иное, как ночное зарево лесных и степных пожаров, которыми пользуются земледельческие племена этой страны для устройства просек и удобрения полей. Шум и звуки литавр, кимвалов и дудок еще не теперь составляют принадлежность ночной жизни негров, так что этнографическое описание без упоминания об этом было бы неполным.
Гораздо менее знаем мы о путешествии другого карфагенянина—Гимилькона. По Плинию и Фесту Авиену, Гимнлькон, одновременно с Ганноном, отправился через столпы Мелькарта на север. Четыре месяца был он в пути, но густые водоросли, ил, темнота и страшные морские чудовища сломили бодрость экипажа; кроме того, море по направлению на запад представлялось необозримым; казалось, что никому не проникнуть в эту даль, где не встретишь ни попутного ветерка, ни путеводной звезды, и где туман и тьма даже днем окутывают неподвижные воды. Эти морские сказки, усердно и намеренно распускавшийся карфагенянами с целью напугать легковерных, быстро распространялись по всему Средиземному морю; это нужно иметь в виду при обсуждении отношения позднейших времен к Атлантическому океану.
На материке Африки карфагеняне почти не расширили своих политических владений, зато принесли несомненную пользу исследованию Европы. Прежде всего, открытие Иберийского полуострова—всецело их дело. Подобным же образом, великий поход Ганнибала через Пиренеи, Галлию и Альпы в 218 г. до Р. X. расчистил римлянам путь в эту страну. Он впервые обратил внимание людей на горные страны и таким образом наметил новую область для исследования, которая оставалась неизученной дольше, чем самые отдаленные земли. Простор низменностей прежде всего направил человека на исследование в горизонтальном направлении, вертикальное же обратило на себя их внимание гораздо позже . История Карфагена всегда была таинственна и интересна .
