В этих условиях в политической жизни древнего Китая оформляется явление, получившее наименование «борьба за гегемонию». Суть его заключается в том, что один из крупных чжухоу объединяет вокруг себя несколько других владений, соглашающихся признать его главенство. Провозглашение гегемона происходило на съезде чжухоу, подписывавших клятвенный договор о верности союзу. Текст договора, включавший формулу о том, что изменников накажут духи, записывался на яшмовых дощечках и скреплялся кровью жертвенных животных. Первым гегемоном стал в 650 г. Хуаньгун, правитель царства Ци. Ему удалось сплотить соседних чжухоу на основе политической платформы, выраженной в двух лозунгах: «Уважать вана!» и «Отразить угрозу со стороны варваров!» Первый из этих тезисов к тому времени представлял собой не более чем декларативную апелляцию к традиционным представлениям о власти Сына Неба.
В VIII—VII вв. до н. э. завершился процесс сложения древнекитайской этнической общности (хуася). Формированию этнического самосознания хуася в немалой степени способствовало происшедшее в VII в. до н. э. вторжение в Среднекитайскую равнину кочевников, которые известны из древнекитайских источников под названием «ди».
Соображения общеисторического порядка и некоторые памятники материальной культуры, имеющие отношение к племенам ди, позволяют отнести их к так называемому «скифскому миру» — обширной этнокультурной общности ранних кочевников, сложившейся в начале I тысячелетия до н. э. в степях Евразии и распространившейся затем как в западном, так и в восточном направлении. В первой половине VII в. до н. э. ди неоднократно вторгались на территорию древнекитайского царства Цзинь, расположенного в пределах современной провинции Шаньси, а позднее, обогнув хребет Тайханшань, проникли на Среднекитайскую равнину. В течение нескольких столетий ди оказывали заметное влияние на историю древнекитайских царств.
Противоборство с кочевыми иноплеменниками способствовало завершению формирования этнического самосознания древнекитайской общности, одним из внешних проявлений которого стало отсутствовавшее ранее противопоставление хуася и «варваров». Согласно представлениям самих хуася, их единство основывалось на узах родства и общности происхождения. Хуася можно было родиться; но стать им было невозможно, потому что «варвар» представлялся существом, лишь внешне похожим на человека, но лишенным свойственных человеку моральных устоев. Лишь позднее древние китайцы начинают считать главным критерием противопоставления хуася и «варваров» особенности культуры. Это, в свою очередь, привело к формированию представления о том, что «варвар», овладевший языком и культурой древних китайцев, становился хуася, и наоборот. Примером второго рода мог служить, между прочим, Вэнь-гун, правитель царства Цзинь, в 636 г. до н. э. добившийся положения гегемона среди древнекитайских чжухоу.
